Глава II

Бегство из Палермо и окончательное вступление на путь приключений. — Истинный Альтотас выступает на сцену. — Путешествие в Египет, на Родос. — Пребывание на Мальте; знакомство с гроссмейстером Мальтийского ордена, Пинто. — Переезд в Неаполь, а оттуда в Рим. — Женитьба на Лоренце Феличьяни. — Приключения в Испании, Англии и Франции. — Основание древнеегипетского масонства.

В последующие годы жизни Бальзамо успел облететь всю Италию, продолжая с успехом пользоваться своими жульническими талантами. Имя свое он за это время переменил раз двадцать. Он являлся под именем графа Хара, графа Дель-Фениче, маркиза Пеллегрини, Мелисса, Бельмонте и т. д. Тогда из Палермо он направился в Мессину. Здесь, а может быть, еще раньше — в Палермо, он явил замечательный образчик своего каллиграфического художества — великолепно подделал духовное завещание в пользу некоего маркиза Мауриджи. Но это между прочим; самое же существенное то, что Бальзамо повстречался в Мессине с тем самым Альтотасом, который, по его автобиографии, был его воспитателем и руководителем в первые годы жизни. Кто был этот Альтотас, этого не дозналась, кажется, даже всеведущая инквизиция. Одни думают, что он грек, другие считают его испанцем, третьи — армянином или вообще восточным человеком; одевался он на армянский манер. Бальзамо очень быстро оценил этого человека и почувствовал к нему живейшую симпатию; Альтотас, со своей стороны, быстро оценил даровитого юношу и взял его под свое покровительство. Этот человек несомненно много знал; он был врач, химик и натуралист, почти во всеоружии знаний своего времени, размерами которых не трудно было поражать в то время публику, косневшую в невежестве. Сохранился рассказ о том, что при первой же встрече Альтотас страшно поразил Бальзамо, рассказав ему все таинственнейшие события его жизни, ровно никому неведомые, кроме самого Бальзамо. Удивил он его еще будто бы тем, что в первую же встречу к концу беседы начал торопить юношу, чтобы он бежал скорее домой, потому что к нему забрался вор. Бальзамо побежал и в самом деле накрыл вора. Все эти россказни указывают на то, что Альтотас в тогдашней публике считался в самом деле каким-то сверхъестественным существом. Сам Альтотас утверждал, что живет чуть ли не от сотворения мира, обладает искусством делать золото и вообще располагает чуть ли не безграничным могуществом. Впрочем, он был далеко не щедр на лишние откровенности и даже своему наперснику Бальзамо не сообщил ровно ничего, например, о своем происхождении. Скоро после заключения дружбы Альтотас с Бальзамо отправились путешествовать по Востоку; но перед отъездом Бальзамо вздумал посетить свою тетку, жившую в Мессине, старушку Калиостро, Винченцу, дочь Маттео Мартелло. Он узнал, что она уже умерла и что наследством после нее ему не удастся поживиться, так как им завладели уже другие родственники. Бальзамо пришлось удовольствоваться унаследованием ее имени; с этого времени он и стал называться графом Калиостро.

Наши путники побывали в Египте и там выделывали какие-то ярко, под золото окрашенные ткани, имевшие большой сбыт; Альтотас, видимо, обладал какими-то секретами из области химической технологии. Из Египта они перебрались на остров Родос; отсюда попали на Мальту, где случай послал им добрую добычу — они познакомились с гроссмейстером Мальтийского ордена, Пинто. Дело в том, что этот рыцарь был преданнейший старатель на поприще тайных наук. Он не только искал философский камень и варил золото, но и охотно верил в колдовство и всякие таинственные силы. Он целые дни проводил в своей алхимической лаборатории. Стоило Альтотасу выдать себя за алхимика, как Пинто широко открыл перед ним свои объятия и свой объемистый кошелек. Альтотас и Бальзамо немедленно водворились во дворце гроссмейстера, и пошла у них деятельная стряпня эликсира вечной юности и философского камня. Не подлежит сомнению, что злополучный гроссмейстер истратил на эти опыты громадные суммы и нечто из этого расхода попало в карманы Альтотаса и его ученика. Долго ли, коротко ли шли эти опыты, кончились они тем, что Альтотас вдруг исчез. Об его исчезновении осталось два предания; по одному — он будто бы внезапно растаял в воздухе на глазах самого гроссмейстера, и тот его только и видел. По другому же, более вероятному сказанию, гроссмейстер, убедившись, что проходимец водит его за нос, распорядился… уволить его от жизни. Но и это сказание не хорошо вяжется с тем фактом, что Калиостро не только остался цел и невредим, но даже был отпущен с Мальты с честью и получил рекомендательные письма от гроссмейстера к разным лицам. В одно время с Калиостро отбыл с Мальты кавалер д’Аквино, и гроссмейстер рекомендовал молодого путешественника его особливому вниманию. Прибыли в Неаполь. Здесь Калиостро сумел весьма успешно поддержать свое графское достоинство, и у него были хорошие деньги — очевидно, плоды его алхимических работ у Пинто, а покровительство аристократа д’Аквино открыло ему доступ в высший свет. Скоро случай опять послал ему такую же поживу, как и на Мальте. Он встретил какого-то графа — опять-таки любителя тайных наук, который, прельстившись обширными познаниями Калиостро в алхимии, уговорил его поехать с ним в Сицилию, и тот согласился. Между тем это было не совсем для него безопасно, потому что в Сицилии его уже знали. Тотчас по прибытии туда он повстречался с одним из своих старых приятелей, отъявленным мошенником. Тот начал его расспрашивать, куда он едет. Калиостро отвечал, что едет делать золото к сицилийскому графу. «Брось, не стоит, — уговаривал его приятель, — давай лучше добывать золото на другой манер, — откроем в компании игорный дом». Это предложение соблазнило Калиостро. Но едва они приступили к своему артистическому путешествию, как нарвались на скверную историю: их арестовали по подозрению в увозе какой-то девицы. Так как они в этом были неповинны, то им удалось отделаться очень скоро; но возня с полициею очень не понравилась Калиостро, и он поспешил направиться в Рим. Здесь ему захотелось прежде всего немножечко пообелиться во мнении публики. Деньги у него были, и потому он мог жить даже долгое время тихо и благородно; он ходил ежедневно в церковь и укрепил за собою репутацию образцового молодого человека. О нем случайно услыхал тогдашний посланник от Мальтийского ордена при папском дворе и, узнав, что ему покровительствовал граф д’Аквино, сам принялся ему покровительствовать и ввел его в аристократические дома. Калиостро очаровывал всех своих новых знакомых россказнями о своих чудесных приключениях; иногда, под рукою, он снабжал нуждающихся разными эликсирами, за которые получал хорошую мзду. Дела его шли вообще хорошо. Он был почтителен, скромен, на него можно было положиться; в его громадных сведениях по части тайных наук ни у кого не было сомнения.

К этому времени относится и женитьба Калиостро. Лоренца Феличьяни (или Серафима, впоследствии) была девушка простого звания, даже, кажется, неграмотная, дочь какого-то слесаря. Она прельстила авантюриста своею замечательною красотою. Он тотчас сообразил, что с такою супругою, если ее как следует обтесать, умный человек никогда не пропадет. Что касается до самой девушки и ее родителей, то с их стороны не могло быть препятствий. Жених был молод, недурен собою, граф, богач; партия во всех отношениях блестящая. Свадьба состоялась.

Вскоре после женитьбы Калиостро приступил к обработке ума и сердца своей юной супруги, сообразно со своими видами и соображениями. Он начал толковать ей об относительности понятий добродетели и супружеской чести, о том, что надо прежде всего уметь пользоваться своими природными дарами и талантами и что такая вещь, как измена, буде она предпринимается с ведома супруга и в его несомненном интересе, отнюдь не может быть поставлена супруге в осуждение. Такие правила представляли для молоденькой женщины ужас новизны, и она поспешила сообщить родителям о своих беседах с мужем. Старики Феличьяни были страшно взбешены и хотели расторгнуть брак, но Лоренца уже успела привязаться к мужу, и ее трудно было уговорить. Кончилось тем, что молодые окончательно рассорились с родителями жены и стали жить отдельно.